Змии стали медленно пробивать путь вверх по лестнице.

На какое–то мгновение Зитос потерял из виду примарха, но, преодолев поворот, он увидел отца в просвете, на миг образовавшемся между врагами. Вулкан стоял, опустив молот.

— Почему он не сражается с ними? — спросил Гарго, тоже увидев примарха.

Зитос ничего не мог на это ответить. Он ударом ноги сбросил одного из врагов вниз, в бурлящую красную массу, и вновь заметил знак, часть которого увидел чуть раньше.

Выше на башне он рассмотрел его внимательнее: круг с восемью выступами, только намного больше и тщательнее выполненный, чем символы на доспехах убитых ими воинов.

— Это ловушка, — сказал он братьям.

— Нас здесь ждали?

— Да, Аток, — ответил Зитос, парируя удар, нацеленный на Абидеми. — Те, кто за нами охотился, знали, что мы сюда придем. Они хотели заполучить только Вулкана.

— Чтобы убить его? — спросил Гарго, отражая выпад темного клинка древком своего копья.

— Хуже, — выдохнул Зитос.

Орда окружила Вулкана, но от атаки воздерживалась, хотя одно ее присутствие причиняло примарху боль, отражавшуюся на его лице.

Мысль, что отца ждет участь, худшая, чем смерть, ошеломила Зитоса. Уступить злу, превратиться в подобие подонков, которых они только что истребили… Зитоса охватил неведомый до сих пор страх.

— Они намерены обратить его.

Он возобновил бой с еще большей яростью и безрассудностью, получил удар в руку, потом в торс. Рядом вскрикнул Абидеми, но Зитос его почти не слышал.

— Мы должны добраться до примарха! — орал он.

Но у самой вершины башни орда становилась все гуще, и прокладывать в ней просеку было все равно что рубить адамантий.

— Братья!

Но Абидеми и Гарго было ничуть не легче.

Надежда таяла. Добраться до этого места, пересечь Галактику, и все ради того, чтобы здесь погибнуть…

Гнев вспыхнул с новой силой. Убийство следовало за убийством, и даже усиленные мускулы начали уставать…

Вулкан одиноко стоял на вершине башни, чувствуя приближение демонов. Кем еще могли быть эти создания, как не теми тварями, чье существование отрицал его отец? Их ярость давила на него, подрывая решимость, угрожая не только его силе воли, но и самой сущности, суля затопить и снова погрузить в безумие агрессии.

Он думал об Истваане и ужасах, постигших его сыновей. О предательстве близких братьев. О несчастном Феррусе и его обезглавленном теле в луже крови на месте резни. О Кёрзе и учиненных им пытках. О Неметоре, подвешенном, словно гнилое мясо. О бесчисленном множестве других убитых и оскверненных, о Галактике, где царили разрушения и смерть.

Вулкан крепче сжал рукоять Урдракула. Он еще не поднял оружие, но сейчас ощутил такое стремление. Демоны нацелили на него свои мечи, приготовили копья и клинки, чтобы убить его, но ударов не последовало.

Ярость подталкивала их к убийству, но в то же время сдерживала.

Бесконечный стук пульсировал в его черепе, требуя выхода.

«И ты тоже так себя чувствуешь, мой бедный брат? Несчастный Ангрон?»

Смысл ускользал, затуманенный инстинктом.

Вулкан прикрыл глаза, но гнев и мрачные грезы не отступали.

Он думал о Феррусе, лишенном головы, и его окровавленном теле, поднятом к темнеющему небу.

О Пертурабо и изготовленной им клетке.

О Кальдере, преданной огню.

О Нумеоне и принесенной им жертве…

Вулкан улыбался, а по его лицу текли горестные слезы.

Он выронил молот и услышал его тихий звон при ударе оголовья о землю. Примарх не боялся гибели, никогда не боялся. Но еще не доказано, остался ли он бессмертным после очищения в огне. Возможно, именно сейчас теория будет опровергнута.

Вулкан открыл глаза и вынул из поясной сумки осколок фульгурита. Он казался теплым.

«Отец, со мной ли ты сейчас?»

— Потребовалось более сотни смертей, чтобы довести меня до грани безумия, — обратился он к злобным существам. Они, естественно, не могли понять его слов, но Вулкан отметил тень сомнения, даже паники. — Но это просто скучно.

Он поднял фульгурит вверх и показал своим потенциальным убийцам. Сияние плененной силы Анафемы, еще заключенной в нем, вызвало отчаянное рычание.

Существа поняли, что потерпели сокрушительную неудачу, и с воем бросились на примарха.

Но было уже поздно.

«Всё имеет свою цель».

Орда демонов исчезла, унесенная вспыхнувшим светом.

Глава 28

ЗА СТЕНОЙ

ОХВАЧЕННАЯ ГОЛОДОМ ТОЛПА

Хотя Гете не был трусом, желания спускаться в толпу он не испытывал: его место — на стене. Поэтому сомнительная честь возглавить патруль досталась Ренски.

Она довольно быстро поднялась по служебной лестнице, несмотря на то что прежде в должности смотрителя занималась искоренением беспорядков и бунтов в Городе Просителей. Лишь недавно ее перевели на стену. Это не соответствовало ее склонностям, но свои обязанности она выполняла с профессиональной гордостью.

Будучи смотрителем, она немало повидала.

Мужчину, обычного рабочего факторума, который зарезал всех членов своей семьи и развесил по дому их освежеванные трупы. Смотрители застали его за скромным обедом в окружении лишенных кожи мертвецов.

Простого клерка, принесшего в офис стаббер вместо инфопланшета и устроившего кровавую бойню. Перестреляв всех своих коллег, он вернулся к своим обычным делам, по–видимому, забыв об учиненной бойне.

Пилота грузового самолета, направившего свою машину в густонаселенный жилой район. Погибли тысячи людей, а пилот, спокойно выйдя из бронированной кабины, закурил сигарету лхо и присел среди мертвецов, ожидая, пока его заберут силовики.

После этой глубины ужасов и унижения, до которых могла опуститься человеческая душа, ничто, казалось, не способно было удивить Ренски. Чудовищные картины мучили ее в воспоминаниях, но никаких сюрпризов она не ожидала. Однако недавние беспорядки поколебали ее уверенность.

Ритуальные убийства. Знаки, вырезанные на мертвых телах, выложенные их внутренностями либо начертанные кровью. Мания в огромных масштабах. Пожары, охватывающие целые кварталы, — некоторые из них горели до сих пор. Бунты, вызванные не чем иным, кроме как стремлением к разрушению или жестокостью.

Зараза проникала в самые удаленные районы, как будто в воде или продовольствии содержалась инфекция, не поддающаяся идентификации.

Жители Города Просителей, охваченные паникой и отчаянием, предавались бесчинствам и алчности, ища утешения в похоти и излишествах. Пока этим недугом была заражена малая часть всего населения, но все больше горожан подпадали под власть пороков.

Суеверных людей Ренски высмеивала в лицо, но даже она не могла отрицать связи между предполагаемым приближением флота Хоруса и возрастанием скорости погружения в безумие и анархию. Страх она считала рациональной реакцией. Испуганный человек возвращается к основным инстинктам, но гнетущий ужас, охвативший Терру и поддерживаемый демагогами, смутьянами и пророками Судного дня, толкал к безумию.

И когда ребристый люк десантного самолета закрылся, на мгновение погрузив в темноту ее отряд, Ренски ощутила укол тревоги и крепче сжала рукоять шоковой булавы.

Три «Валькирии», разогнав людей ослепительным светом и шумом, приземлились по ту сторону стены, воздушные стрелки вели непрерывное наблюдение с первой же минуты вылета. Их тяжелые стабберы, направленные на самые шумные группы, были готовы к действию.

Ренски спрыгнула с трапа ведущего самолета, не дожидаясь. пока посадочные опоры коснутся земли. Реактивная струя двигателя прижала к телу форму и затруднила связь. В ее вокс–бусине затрещали помехи. Ренски прицепила шоковую булаву к поясу, но, пробираясь к месту взрыва, держала руку на кобуре личного оружия.

Вместе с ней высадились двадцать силовиков. Большая часть отряда образовала кордон вокруг проктора, как только самолеты снова поднялись в воздух, чтобы не провоцировать людей из толпы на захват транспорта.